За последнее десятилетие американцы сформировали три кризисных региона управления Евразией – Ближний Восток, Дальний Восток и Восточная Европа. Эти кризисные точки позволяет им влиять одновременно и на своих союзников и на своих конкурентов, отрабатывая схему «двойного сдерживания»: Россия, Китай, Иран, Турция, Германия, Франция, Япония и в меньшей степени Британия. В глобальной экономике этот же механизм позволяет США поддерживать доллоравоцентричный мир, так как при любом рыночном потрясении инвестиции уходят в тихую гавань, а это США и доллар США.   

По всей видимости, вчера и сегодня (11, 12 апреля) на примере Сирии американский президент отрабатывает модель, которую он летом – осенью 2017 года уже опробовал на Дальнем Востоке в ходе американо-северокорейского кризиса, угрожая, по сути, Китаю. Американо-северокорейский, а по сути американо-китайский кризис не перерос в военные столкновения, но позволил США показать свое военно-политическое первенство в удаленном для них, но чрезвычайно важном в Евразии регионе, обеспечить приток финансовых ресурсов в бюджет Пентагона и объявить после торговую и экономическую войну Китаю.

Перейдя к логике «пульсирующих» поочередно военно-политических и экономических кризисов в Евразии Вашингтон будет обеспечивать себе выгодные международные условия развития в экономическом и геополитическом направлениях.

При этом, на мой взгляд, он будет уходить от прямого военного столкновения непосредственно с сильной державой, играя на её чувствительной периферии, тем самым выигрывая для себя максимальные условия для «большой сделки». В чем заключается последняя? Исторический опыт подсказывает нам, что американцы будут стремиться создать механизмы изоляции сильнейшей конкурирующей экономики – а это в современном мире Китай.   В начале 1970-х США и Китай достигли такой «большой сделки», когда были заключены антисоветские договоренности и кольцо международной изоляции, замкнулось вокруг СССР и зоны его влияния. В настоящее время, США необходима аналогия, но уже против Китая. Проблема же для американского истеблишмента состоит в том, что уровень субъектности России слишком высок, а им необходим более толерантный союзник для создания эффективных механизмов сдерживания Поднебесной.             

 Вступив в большую игру на Ближнем Востоке, Москва имеет все шансы на геополитический успех, однако в любой крупной партии существуют и серьезные риски. Какая мотивация существует у российской элиты в этой партии и что представляется не до конца просчитанным? Сирия является ключевой фигурой в современном переделе мира. Россия, ввязавшись в данный конфликт, получила следующие тактические преимущества.

Во-первых, Москва получила паузу в украинском вопросе, перенеся конфликт с Западом дальше от своих границ – с ближнего зарубежья на Ближний Восток.

Во-вторых, если украинская проблема мобилизировала и объединяла Запад на антироссийской основе, то Сирия способна разделить западный подход  в отношении России.

     После начала активной фазы участия Москвы в Сирийском конфликте и шире ближневосточной мировой партии, многие зарубежные и отечественные центры и авторитетные аналитики начали сравнивать положение СССР в Афганистане и современной России в Сирии. После такого сравнения в «умы и сердца» прописывается и внедряется аналогия развала России по примеру Советского Союза, что стало крупнейшей геополитической катастрофой России в ХХ веке.

   Что работает на эту историческую аналогию? Первое, это географическое положение. Второе, это цивилизационная общность – мусульманская цивилизация. Однако, даже в этих «за» большие нюансы.

    За последние пол года на региональном уровне произошли события, которые также изменили расстановку сил в сирийском кризисе. «Витрина» умеренных исламистов – Египет потерял свой статус за счет силового смещения демократически выбранного президента М. Мурси, члена организации «Братья мусульмане». В Турции начались волнения против руководства партии Справедливости и развития. Таким образом, нанесен системный удар по умеренному исламистскому проекту, то есть по фундаменту турецких технологий по восстановлению османского пространства. Данные события безусловно подрывают региональный авторитет Турции.  Но в этих условиях 3 октября 2013 года турецкий парламент еще на год продлевает мандат на проведение в случае необходимости военных операций на сирийской территории.        

Таким образом, «сирийский котел» имеет следующие региональные подходы. 

  Кроме того, в случае открытого вступления Турции в конфликт, Иран автоматически становится врагом Турции, что также дает массу военно-политических производных – от курдского вопроса до непосредственного возможного военного столкновения с Тегераном.  Если в условия моделирования включить одну, но очень существенную переменную – возможную американскую агрессию против Сирии, Турция вынуждена будет как можно дольше оставаться в стороне от боевых действий. Данное положение может изменить только массовые истребления мирного суннитского населения со стороны режима Башара Аль Асада, однако, они должны будут иметь безупречную доказательную базу, а не являться продуктом информационной войны.

    С 2011 года данный регион захлестнула «Арабская весна», в результате которой к власти стали приходить умеренные арабские исламские политические силы (ассоциация «Братьев мусульман»), которые потеснили авторитарные консервативные режимы.  Так, Ассоциацией в Иордании создана партия «Хизб джабхат аль-амаль аль-исламия» («Партия Фронт исламского действия»), являющаяся одной из ведущих партий страны и представленная значительным количеством депутатов в парламенте. В Алжире ими основана партия «Хизб Хамас», в Кувейте – «Хизб аль-харакят ад-дустурия» (партия «Конституционное движение», создана в 1991 г.),, в Палестине – «Хизб аль-Халас» (создана дочерним движением «братьев-мусульман» — «Хамас»), в Йемене – «Ат-Таджамуа аль-йамани ли-ль ислах» («Йеменское объединение для реформы», вторая по величине и влиятельности партия Йемена, член правительственной коалиции при бывшем президенте А.А.Салехе), в Бахрейне – «Ассоциация исламского призыва», в Тунисе – партия «Ан-Нахда» («Возрождение», с 1989 г. наследница созданного в 1970-х годах «братьями-мусульманами» Исламского движения Туниса, уверенно победила с 41% голосов на парламентских выборах в октябре 2011 г., премьер-министром страны назначен генеральный секретарь партии Х.Джебали), в Марокко – «Аль-Адаль ва-ль-ихсан» («Партия справедливости и развития», на выборах 25 ноября 2011 г. одержала победу и провела в парламент страны 107 депутатов из 395, премьер-министром был назначен ее генеральный секретарь Абдаллах Ибн Киран), в Ливии – созданная в марте 2012 г. «Партия справедливости и созидания» (второе место на июльских 2012 г. выборах в парламент, 17 депутатских мандатов, победивший «Альянс национальных сил» – 36 мандатов). В июле 2012 г. после двухдневной дискуссии в Стамбуле сирийский филиал движения также принял решение о создании своей политической партии во главе с руководителем политбюро организации А.Аль-Байануни. «Арабской витриной»  ассоциации до середины 2013 года становится Египет.  

      Гражданская война в Сирии показала, что мир в отдельных регионах или даже странах остается отражением биполярной системы периода «холодной войны». При этом баланс мировых сил изменился не в пользу Запада, который с  конца 1970-х сумел создать американо-китайский альянс против СССР. После данного виртуозного стратегического хода Вашингтона кольцо военно-политического, экономического, технологического удушения советского пространства замкнулось. В настоящее время, Китай играет свою самостоятельную игру, а внешнеполитические линии обороны Пекина и Москвы во многом совпадают.  В то же время Запад, опьяненный победой в «холодной войне» стал более разобщенным. Политическое руководство США на протяжении последних 15 лет проводило односторонние силовые акции, перестраивая мир под новую американскую модель глобального доминирования.  Эти действия способствовали расколу Запада как минимум на два ядра — Западную Европу и США.