Переходный характер существующей системы международных отношений обусловливает  значительное ускорение политического процесса, как во внутренней, так и во внешней политике. 

В настоящее время в Евразии просматриваются три очага региональных конфликтов, которые имеют шансы, перерасти в более масштабные войны: конфликт на Украине, Сирии (Ближнем Востоке) и на Дальнем Востоке – китайско-японские и российско-японские противоречия вокруг спорных островов, Северо-Южнокорейский конфликт. Таким образом, США сформировали силовые позиции для опосредованного и прямого давления, как на конкурентов, так и на своих союзников:  Россию, ЕС, Иран, Турцию, Китай и Японию одновременно.  

Россия и Иран сближаются на фоне усложнения ситуации на Ближнем и Среднем Востоке. 28 марта президенты России и Ирана подписали 16 документов о сотрудничестве, а в ходе дальнейших переговоров были обозначены перспективы дальнейшего российско-иранского сближения в экономической сфере и сфере энергетики.

Напомню, что 10 марта были проведены подобные переговоры между президентами Турции и России, где были также достигнуты важные договоренности в двусторонних отношениях. Интересно, что на следующий день турецкое руководство прекратило принимать суда и паромы из Крыма, по сути, присоединившись к западной изоляции полуострова, а еще через неделю Анкара ввела квоты на целый ряд российской сельскохозяйственной продукции, как бы по-восточному намекая на неудовлетворенность состоянием развития двусторонних отношений.

В настоящее время мы переживаем значительную динамику российско-турецких отношений – от сотрудничества к противоборству и снова к беспрецедентному сближению. 

Однако в ближайшее время мы станем свидетелями резкого ухудшения отношений между Анкарой и Москвой по следующим причинам.

Во-первых, на протяжении последних 15 лет Россия и Турция сближались на логике противоборства третьему лишнему, в роли которого выступали США, стремящиеся проникнуть в Черноморско-Каспийский регион.  Однако Америка после прихода изоляциониста Д. Трампа будет делать ставку на своих региональных союзников и в этом регионе таким союзником является Турция. Причем это не зависит от партийной принадлежности турецкой элиты. В ближайший год  американцы отступят из этого региона на линию обороны «холодной войны», активизировав при этом давние российско-турецкие противоречия по всей дуге соприкосновения российских и турецких интересов от Балкан через Крым и Кавказ до Центральной Азии.

Руководитель ДАИШ (ИГИЛ) Абу Бакр аль – Багдади призвал сражаться за город Мосул до конца, уничтожить турецкие вооруженные силы в Сирии и перенести войну на собственно турецкую территорию.  

Мировые СМИ заполнила тема вокруг иракского северного города  Мосул, находящегося под контролем ДАИШ и за который начались боевые столкновения. Мосул является столицей северной иракской провинции, которая богата нефтью и заселена преимущественно курдами, хотя последний фактор по политическим мотивам иногда ставится под сомнение. Расклад сил в мосульском узле противоречий достаточно пестрый: курды, на которых делают ставку США, ДАИШ, Турция, имеющая небезосновательные претензии на север Ирака, собственно иракская суннитская элита, иракская шиитская элита, находящаяся под значительным влиянием Ирана  и остальной «арабский мир», внутри которого отсутствует единство.     

    Точкой отсчета для оценки геополитических интересов России в Черноморско-Средиземноморском регионе является оценка завершения советского периода развития России. С точки зрения геополитической методологии после дезинтеграции СССР Россия утратила свою субъектность в Средиземноморском регионе и стремительно ее теряла в Черноморском бассейне. Исторической точкой поворота стали пятидневный российско-грузинский конфликт в августе 2008 года и возвращение Крыма в 2014 году.Российские геополитические интересы в Черноморско-средиземноморском регионе формируются исходя из следующих возможностей и механизмов.

   Во-первых, в Черноморском регионе современные интересы России базируются на недопущении экспансии нерегиональной державы (США) или экспансии и расширения враждебного военно-политического блока, что достигалось ранее и на современном этапе, несмотря на российско-турецкий конфликт, за счет раздела сфер влияния с Турецкой Республикой.  

Во-вторых, в Средиземноморском регионе современные интересы России имеют более сложную задачу в силу ограниченности  ресурсов и основаны на сохранении остаточного от СССР влияния с  формированием благоприятного для себя баланса сил.

Современный мир стремительно погружается в состояние, которое можно охарактеризовать как положение  «ни войны, ни мира»,  — при внешней видимости стабильности все большее количество ключевых геостратегических регионов, которые могут стать либо катализатором большой войны, либо предотвратить реализацию подобного сценария,  погружается в хаос либо стоят на его пороге.

Обострение российско-турецких отношений -  в прошлом двух великих империй, которые имели различные периоды двусторонних отношений, насчитывающие 12 российско-турецких войн и исторические моменты беспрецедентного сближения, остаются субъектами, от которых зависит характер существования и развития нескольких ключевых регионов Евразии, свидетельствует об открытии нового фронта формирования нового мирового порядка. Эти трансформации можно охарактеризовать таким образом – Россия начала проводить активную политику в  Сирии, по сути, в  турецком ближнем зарубежье, в ответ Анкара вторгается в заповедную сферу влияния России – постсоветское пространство.

На наших глазах формируется турецко-украинский военно-политический альянс, который  изменит соотношение сил в Черноморском регионе. Данный союз, по сути, носит антироссийскую направленность.   Предпосылкой для сближения Киева и Анкары стала активизация российской внешней политики по сирийскому вопросу. Однако узел российско-турецких противоречий носит исторический и геополитический характер, который не ограничивается сирийской проблематикой. По крайней мере, три современных направления внешней политики турецкого руководства партии Справедливости и развития противоречит российским национальным интересам:

 1)   турецкая концепция лидерства в суннитском исламском мире потенциально угрожает целостности России;

2)    интеграционная активность Турции в рамках Совета сотрудничества тюркоязычных стран противоречит российским интересам на Южном Кавказе и в Средней Азии;

3)   турецкая политика на Ближнем Востоке, а особенно по сирийской проблеме, не совместима с российскими внешнеполитическими подходами. 

В последние полтора десятка лет данные противоречия оттенялись российско-турецкими экономическими интересами. Ведь Турция является  крупнейшим потребителем российского природного газа, а Россия — готовой турецкой продукции, и сотрудничество в этой сфере предполагалось только расширять. Хотя модель такого торгового обмена явно не отвечала российским интересам.

         Современный мир стремительно подводится к новому мировому конфликту, целью которого является сжигание  финансовых пузырей и перезапуск мировой экономики на новом техноукладе с уничтожением конкурентных США экономических центров. Россию втягивают в данный конфликт, выстраивая цепочки провокаций, на которую она не может и не сможет в будущем не отвечать.   

      В этом контексте интересен исторический опыт держав, которые в силу различных причин пытались избежать участия в последней мировой войне. Турецкая Республика была одним из таких государств.

   В основе современного российско-турецкого сотрудничества лежит выстроенный сложный комплекс двустороннего взаимодействия государств через региональных конкурентов. Иран, Сирия, Греция и Армения, Греция, являясь региональными соперниками Турецкой Республики, в тоже время, находятся под существенным влиянием внешней политики России, которая в последнее время носит сбалансированный и прагматичный характер, что заставляет турецкий политикум учитывать российские интересы в процессе разработки и реализации внешнеполитического курса. Около 10 лет идет и сближение в энергетической сфере. Эта сфера кооперации двух государств является, по сути, уникальным примером регионального развития двусторонних отношений(существующая договоренность регламентирует получение Турцией российского газа по льготной цене, однако даже такая установленная цена пересматривалась по инициативе турецкой стороны в сторону уменьшения и значительных преференций, что фактически привело к отходу от принципа «take or pay» «бери или плати», то есть платить надо даже в том случае, если газ не отбирается, но объем прописан в контракте).