Первый, в условиях глобального экономического кризиса, расширение ЕС будет невозможно, напротив Франция и Германия, как военно-политическое и экономическое ядро, будут стремиться повысить уровень вертикальной интеграции стран-членов Европейского союза, с целью более консолидированных действий по преодолению кризисных экономических явлений. При данном сценарии у ЕС практически не будет внешнеполитической энергии для расширения своей сферы ответственности, кроме уже выдвинутых проектов вроде Восточного партнерства. В этом сценарии Германия и Франция будут настаивать на стабильных поставках энергоносителей из России, и нормировано способствовать интеграции Украины в Евразийское пространство. Стабильность восточных границ ЕС снимет целую плоскость проблем: от нелегальной иммиграции до стратегического энергетического фактора. В этом сценарии Европа и Россия разделяют ответственность в западной части СНГ, а конкуренция между двумя центрами силы проходит в оговоренной системе координат.  

  Официальным, не снятым с повестки дня до настоящего времени,  внешнеполитическим приоритетом Украины является «евроинтеграционный выбор украинской элиты». Украина, зажатая между двумя Большими пространствами – России и ЕС, пока имеет возможность для внешнеполитических маневров между ними. При этом, в системе анализа интеграционных проектов Большого европейского и Большого евразийского пространства необходимо учитывать, что современный Европейский союз – это по большей части геоэкономический проект, где в качестве центра выступает Прирейнская зона (центральная и южная Англия, Бенилюкс, центральная и восточная Франция, западная Германия, Швейцария и южная Италия), в роли полупериферии – остальные государства Западной и Центральной Европы, а место периферии занимают страны Восточной Европы и Средиземноморья.  Кроме того, ЕС для Украины это не только источник внешнеполитических приоритетов, но и угроз.  При этом страны, находящиеся на периферии – Прибалтика, Польша, Румыния, Болгария, Венгрия могут использовать   ресурсы и механизмы общего европейского пространства для реализации своих национальных интересов, которые могут противоречить интересам Киева. Наглядный пример – территориальный спор между Киевом и Бухарестом в отношении Черноморского шельфа.   

    По мнению данного ряда аналитиков, именно Запад поддерживает значительную часть российских амбиций и авантюризма на постсоветском пространстве, природа которых скрыта в высоких ценах на нефть и газ. Как отмечает в своих исследованиях А. Коэн: «…Однако такое положение дел побудило разделение российской элиты между теми, кто надеется, что экспорт натуральных ресурсов должен продолжать финансировать настойчивую внешнюю политику и на тех, кто настаивает на реформах, которые позволят трансформировать и модернизировать экономику. Первую поддерживают В.Путин и В.Сечин. Вторую представляют Д.Медведев, который выступает за отход от сырьевой экспортоориентированной модели развития экономики, ее обновления и интеграции в мировую экономическую систему на новой наукоемкой базе» [19]. Вашингтон, несмотря на изменение риторики, продолжает политику на отрыв бывших советских республик от Москвы посредством приведения к власти антироссийских режимов и последующей интеграции в западные (американские) военно-политические и экономические структуры или реализует другие, более мягкие формы поддержки данных тенденций.

      Эта группа не поддержала бы открытой реинтеграции СССР, но она не увидела бы трагедии в восточнославянском или евразийском союзе, отражающем исторические реальности и не направленном против Запада (с оговоркой, если Запад сам не вызовет ненависть своим неприятием происходящих в России процессов). Запад должен найти успокоение в том, что Россия еще не скоро будет посягать на весомую долю на рынках наукоемких товаров, а отсутствие конкурентного ожесточения – залог ее приемлемости в качестве регионального лидера Северо-Восточной Евразии [9, c. 432]. Четвертая группа наиболее многочисленна и аморфна. Она не знает истинного пути и не претендует на его знание. Она реалистически оценивает флюидность (изменчивость) ситуации, перехода России в прозападный лагерь и опасность ее нового поворота от Запада. Трезвость и рациональность привлекают данную группу, революционный раж антагонизирует ее. Эта группа не уверена, что в России скоро будет создан привлекательный рынок для западных инвестиций, но она не хотела бы видеть российскую экономику рухнувшей окончательно – тогда задача накормить 300 миллионов евроазиатов или сдержать нарастание в этом регионе тенденции бунта и даже варварства падет на Запад. Эта группа по взглядам на реинтеграцию постсоветского пространства находится между вторым и третьим течениями [10, c. 433].

     Процессы формирования новой системы международных отношений проходят в условиях доминирования ведущих держав западной цивилизации, которые на протяжении последних нескольких столетий, посредством имплементации механизмов «мягкой» и «жесткой силы», успешно реализуют технологии периферизации своих конкурентов, включая последних в свой мировой порядок, создаваемый ими исключительно под своё цивилизационное мировосприятие. Четыре системные переменные: мировой экономический кризис, рост новых центров силы, убывающая мощь США и усиление роли транснациональных компаний взаимно влияют друг на друга, определяя модель будущего мирового порядка. Несмотря на технологические достижения в области НТР и перенесение акцента в процессе конкуренции государств в область «мягкой силы» и финансовых технологий, борьба за геополитическое пространство остается основной сферой соперничества великих держав, а в современном мире две противоположные тенденции – глобализация и регионализация (логика сфер влияния) жестко конкурируют между собой, формируя значительный потенциал конфликта.